Это новый вид алкоголизма: когда дама при шубе, машине, бриллиантах... и «бухле».
Была у меня на прежней квартире соседка. Каюсь, я ее, грешным делом, терпеть не могла. Будучи по возрасту ровно между мной и моей мамой, она колотила понты и перед ней, и передо мной.Хвастаться перед всем, что движется
...И не было ей в этом равных!
Выйти из машины круче любой голливудской дивы: сначала ножку (довольно толстенькую, к слову, такую ножку) в крохотной лакированной туфельке на асфальт, потом руку – на дверцу машины, чтобы непременно сверкнули бриллианты на пальцах, потом - идеально уложенные волосы на макушке... и вот она вся, Газиза, смотрите, завидуйте, восхищайтесь.
Главное было в этот момент – успеть проскочить мимо. Со своим лэптопом, авоськой картошки, мусорным ведром (нужное – подчеркнуть). Что практически никогда не удавалось. И вот уже: «А ты, Адиюша, как всегда, куда-то торопишься...». И снисходительная ухмылка. И непременный «обзор по-манхеттенски», как сказали бы в Америке, то есть – сверху вниз, наискосок, да так, что ты без слов понимаешь, что босоножки эти носишь уже второй сезон, у сумки протерлась ручка, а джинсы... ой, нет, о них лучше вообще не вспоминать.
«А у нас вот такие новости...» – и пошла-поехала. Что Амангельды (то бишь муж) получил новое назначение... Что прежде чем приступить к новой работе, ему нужно хорошенько отдохнуть, и перед ней, Газизой, сейчас такой тяжелый, такой тяжкий выбор: Мальдивы? Карибы? Или по старинке – в Дубай, там-то уж точно не будет никаких неожиданностей... Что она уже обновила по сему случаю свой гардероб: нельзя же дважды на море в одном и том же купальнике, пляжном платье, наряде для прогулок и т.д. и т.п....
«А, ты на самом деле торопишься, Адиюша? Ну ладно, счастливо. Тебе бы тоже не мешало отдохнуть – ты что-то зелененькая и круги вон под глазами».
Для меня долго оставалось загадкой, зачем Газиза вообще с нами разговаривает. Мы же блин «не ровня» ей и ее мужу – крупному, сначала – алматинскому, а потом и астанинскому чиновнику.
Потом я решила, что это у нее просто безусловный рефлекс: хвастаться перед всем, что движется.
Потом поняла, что на самом деле причина еще проще: ей просто нестерпимо скучно, и я со своим лэптопом и мусорным ведром – прекрасная возможность поразвлечься.
В общем, так мы и жили.
Пока мы с мужем не купили другую квартиру – поближе к его родителям, и благополучно не уехали из нашего старого, но дорогого алматинского двора.
Может, ну его, это шампанское?
Время от времени я слышала от общих знакомых новости о Газизе и Амангельды: что его перевели-таки в Астану. Чему татешка безумно рада и теперь, приезжая в Алматы, все время повторяет: «а вот у нас в столице».
Что вышла замуж их дочь, очень удачно женился старший сын, Газиза уже радуется внукам и иногда даже за ними присматривает – с помощью няни и домработницы, разумеется.
...- Адиюша?
Знакомый голос заставил меня открыть глаза. Вот черт! Знала же, что нельзя покупать билеты в бизнес-класс, но в эту Астану, если в последний момент, вечно дефицит...
В кресло рядом со мной тяжело опускалась Газиза.
Она заметно пополнела, хотя на моей памяти (см.выше) никогда не отличалась хрупкостью. Чуть поменяла цвет волос – теперь ее каштановый отливал не дурацким малиновым, а чуть рыжим. Но в остальном это была прежняя Газиза: бриллианты, сверкающие сапоги, сумка Hermes... соболиная шубка уже была в руках стюардессы.
- Ну как ты, айналайын?
И опять – черт, черт, черт! – она явно настроена поболтать. Я сделала глубокий вдох...
- Не хотите шампанское? – стюардесса с почти искренней улыбкой поставила передо мной и Газизой по фужеру.
И полилась речь Газизы... гладкая, хвастливая, как обычно, и только где-то на двадцатой минуте я начала чувствовать в ней что-то не то. Какие-то незнакомые нотки.
- Амангельды сейчас работает... – многозначительный взгляд вверх. – Старший сын – в национальной компании. А вот сейчас я покажу тебе мою внучку от дочки и внучку от сына – правда, красотки? – детские мордашки на экране, разумеется, седьмого айфона. – Что я делала в Алматы? Ездила на юбилей подруги. Так хорошо отметили... И ты знаешь, у всех – те же проблемы.
Я от неожиданности чуть не уронила бокал: у Газизы? Проблемы?
- У всех наших мужей... – она вообще не заметила мою реакцию. - Как их сейчас называют – токал. Могли мы в прежние времена отмечать свои дни рождения без мужей? А сейчас муж Дины (подруги, к которой я ездила) сказал: «Да повеселитесь сами, старухи, оторвитесь по полной!» - и выдал ей ну очень большую сумму. И мы на всю эту сумму...
Я так поняла – они на самом деле оторвались и напились. Каждую из татешек увез домой злой (другой вариант – прикалывающийся) шофер. На следующий день они собрались снова и продолжили отмечать. И на следующий. И так – неделю...
- Тате, - не выдержала я. – Может, ну его, это шампанское?
- Правильно, - просияла Газиза. – Ты всегда была умницей, вся в папу! Вот у меня тут... – и на свет Божий явилась бутылочка. На первый взгляд – с холодным чаем. На второй – уже не на взгляд, а на нюх – с коньяком. И... Газиза продолжила.
Выводили мы ее из самолета вдвоем со стюардом. К счастью, ее как «випу», опять же, встречал шофер. Брезгливо-весело-узнаваемый взгляд – и вот он уже тащит Газизу к выходу, а она машет мне рукой:
- Надо как-нибудь встретиться, Адиюша!..
Апашки напивались жестко и целенаправленно
...За что я ненавижу декабрь в Алматы, так это за то, что уже с первых чисел все начинают что-то отмечать. И не важно, что. В кабаках не протолкнешься. Сесть где-нибудь в тихом углу вдвоем-втроем не получится: обязательно рядом присядет какая-нибудь компания и угол перестанет быть тихим. Вот и в этот раз: едва мы с подругами успели сделать заказ, как...
- О! Наше будущее идет, - сказала циничная Светка, показывая на компанию апашек, которая шествовала прямо к соседнему, большому столу. «Ты нам льстишь», - огрызнулась я, потому что апашки были как на подбор и как моя Газиза: шубы, бриллианты, дорогие сумки. Я уже приготовилась к традиционной алматинской центровской ярмарке тщеславия, как...
Апашки стали напиваться. Жестко. Целенаправленно. На наших глазах. Кто – водку, кто – коньяк, кто – виски. Напитки слабее на тот стол не носили. Надо отдать должное апашкам: они не только не хвастались, но и не жаловались, хотя по отрывкам/намекам я поняла – проблемы те же, что у Газизы.
Их мужья, их собственные агашки – выпестованные, взлелеянные, взращенные из бедных и не очень мальчиков – к 40-50-60 годам оборзели, завели вторые-третьи семьи, впридачу к токал – любовниц, впридачу и к тем, и к другим – новых детей. Собственные дети апашек, недолго думая, взяли сторону отцов (и кто их за это осудит? – нет папашки, нет агашки – прощай, вольная безбедная жизнь). Все сотрудники на работе, вся прислуга в доме в курсе...
Так и живут теперь апашки: все у них есть – мужья, дома, дети, деньги – и нет ничего. Потому что это только фасад, простите за банальность, фасад благополучия, за которым – бесконечное унижение.
- Он мне сказал: «И куда ты, старуха, так вырядилась?», - процедила самая красивая и «породистая» из апашек за соседним столом.
- Ура! Заметил, - сказала самая молчаливая. – Меня обходят, как мебель.
- Если кто-то забыл, - сказала третья, – напоминаю, что меня с внуками вообще услали в Дубай, чтобы глаза не мозолила.
- Да, у тебя очень интересная ситуация, - хохотнула четвертая. – Обычно наши му... ки своих телок в Дубае на «Пальме» держат, а у тебя наоборот: девка – в Астане, а ты – в Эмиратах. Какой он у тебя нестандартный...
- Так выпьем же за это! – сказала пятая и самая пьяная, и загнула такой многоэтажный мат, какой могла выдать только алматинка в третьем-четвертом поколении, с пропиской во Фрунзенском (простите – Медеуском) районе.
Литры - над пропастью во лжи
...Я это все к чему? Дамы и господа, ханумдар мен мырзалар, если вы не заметили - у нас проблема. Имя ей, если помягче выразиться: дамы, которые любят выпить. А если грубо и как есть: женский алкоголизм.
Впрочем, нет. Последнее не совсем верно, поскольку речь не о «маргиналках», которых силой ведут лечиться, ставят на учет и кто обеспечивает ту самую статистику: из 90 пациентов в наркологических центрах республики 30 – женщины.
Нет, я (см.выше) о приличных с виду и до поры до времени женщинах, которым чуть или уже достаточно «за» 40-50-60, которые при мужьях, детях, внуках, шубах, шоферах, бриллиантах... но и при «бухле».
Я об апашках-алкашках.
Тех самых, которые на людях вовсю «держатся». Блистают теми же бриллиантами и зубами (и не суть – своими или вставными), хвастаются в театральных гардеробных короткими соболиными или длинными, в пол, норковыми шубами, по привычке ходят на тои.
Вот только потом, после тоя, она заходит на темную кухню своего некогда счастливого (или ей так только казалось?) дома и наливает. Вино, водку, коньяк. Потому что этими литрами она заполняет пропасть: между прежним благополучием и сегодняшней мерзостью. Своим самоощущением – жены крупного чиновника/богатого бизнесмена/влиятельного человека и вторым самоощущением: никому не нужной старой несчастной бабы, даже собственным детям ненужной. Между своими привычными понтами и... насмешкой, которая сквозит (или чудится?) в глазах соседей, родни, прислуги...
Иногда этот тайный алкоголизм прорывается наружу. Апашка напивается в самолете, в кабаке, в гостях. Тогда ее ругают и быстро увозят домой. Дома на следующий день снова ругают. Но никогда не помогают. Потому что для того чтобы помочь, надо признать: сначала – что жена и мать пьет, потом – причину, почему она пьет, потом... ну ее на фиг!
Наши агашки и мажоры – они как хотят, так и живут. А не самые счастливые жены и матери им в этом только мешают.
***
- Адиюша, надо как-нибудь встретиться! – заплетающимся голосом прокричала мне Газиза.
Она на самом деле была рада меня видеть, потому что я помню ее прежнюю жизнь и ее саму – прежнюю: сначала из машины показывалась полная ножка в лакированной туфельке, потом – рука с бриллиантовыми кольцами, потом – идеально уложенные волосы...
И пусть я ее тогда, грешным делом, терпеть не могла.
Все равно – козел ее муж!
