В феврале 1973 года город Ермак (ныне Аксу) захлестнула волна чудовищных преступлений – в городе объявился маньяк-педофил. Он насиловал малолетних девочек и каждый раз успешно заметал следы.
Ситуация обострилась настолько, что крохотный городишко охватила настоящая паника. Чтобы вычислить преступника, Ермаковский отдел милиции по оперативной работе возглавил Кондрат Шаканов – опытный и авторитетный сыщик, до этого момента руководивший павлодарским отделением милиции.
Спустя несколько дней предполагаемый педофил Николай Лысенко был задержан. Пришедшая в себя жертва, которой было всего четыре года, дала показания… рисунками. Детская память выдает такие детали, на которые взрослые часто не обращают внимания. Малышка с удивительной точностью изобразила дом, подъезд и квартиру, в которую ее заманил пьяный изверг. Когда насильнику предъявили эти рисунки, он не стал отпираться, рассказав, как калечил невинные детские души. Все решила маленькая деталь: девочка нарисовала кошку-копилку, стоявшую на комоде, и ее нашли при осмотре квартиры на том же месте. Вдобавок к этому кровавые следы на простынях и одежде не оставляли Лысенко шанса на спасение. Правда, сам он рассказал только о двух эпизодах, но судя по количеству подобных преступлений, напрашивался один из двух вариантов: либо Лысенко лжет, либо у него есть подражатель.
новости">Первая версия отпала сразу же. После ареста педофила изнасилования не прекратились. В течение почти пяти месяцев зверь в человеческом обличье регулярно выходил «на охоту» каждые десять-пятнадцать дней. Словно опытный хищник, он снова и снова уходил от сыщиков. Волнение и тревога в городе достигли предела. Родители не отпускали своих детей на улицу, иные семьи и вовсе покинули город, надеясь на то, что когда-нибудь преступника все же поймают и жить в Ермаке будет уже не так страшно.
Переживали и милиционеры, которым, несмотря на все старания, не удалось существенно продвинуться в расследовании. На помощь местным оперативникам отрядили опытных работников уголовного розыска УВД Павлодарской области, в том числе заместителя начальника ведомства Ивана Леляка. Начальник управления УГРО МВД Казахской ССР Константин Бесперстов и сотрудники областной прокуратуры тоже были заняты поисками педофила. Днем и ночью улицы промышленного городка патрулировали курсанты межобластной школы милиции, но тщетно. Жертвы насильника путались в показаниях, называя разный рост, одежду и другие приметы, поэтому о составлении конкретного образа подозреваемого даже не могло быть и речи…
Кондрат Кондратьевич очень сильно переживал, и любой телефонный звонок, раздававшийся в его кабинете или квартире, он воспринимал как сигнал о дурной вести. Июльским утром один из таких сигналов подтвердил его худшие ожидания. Кондрат Шаканов снял трубку, и уже через несколько секунд лицо его потемнело. Дежурный сообщил о найденном в туалете автостанции трупе девочки шести лет. Оперативная группа уже работала на месте преступления, а у входа в дом Шаканова дожидался служебный автомобиль. Через несколько минут Шаканов прибыл на автостанцию.
Труп девочки обнаружили двое мужчин, ожидавшие рейсовый автобус. Вон они стоят, курят, – доложил начальнику один из оперативников.Мужчины стояли молча, выкуривая одну сигарету за другой, словно пытались заглушить в себе воспоминания об увиденном. Шаканов подошел к ним, представился и спросил, кто и когда обнаружил тело.
Мы отсюда по утрам едем на работу, – хмуро ответил Мужчина в полосатой рубашке, не выпуская сигарету из дрожащих рук. – Было шесть часов, мы зашли в туалет. В отверстии в полу я увидел что-то вроде куклы. Говорю Ивану, напарнику моему: смотри, чучело, что ли? Или кукла большая? Он посмотрел туда и побелел весь, руки затряслись. Какая, говорит, кукла, глаза-то разуй, это же ребенок… Мы выскочили как ошпаренные, да быстрее к телефону – звонить в милицию. Вот и все.Иван, стоявший рядом, в разговор не вступал, только время от времени кивал. Видно было, что он пережил большое потрясение, и на внятный ответ рассчитывать было сложно.
– Вы его только не трогайте, – продолжил напарник Ивана. – У него дочка такого же возраста, вот и переживает.
Судмедэксперт, к тому моменту закончивший предварительный осмотр тела жертвы, доложил, что случай такой же, как и предыдущие 11. Но в этот раз насильник еще и задушил ребенка, чего раньше не делал. Причем надругался над девочкой он до и после ее смерти.
Кондрат Кондратьевич отправился в отдел. Об эпизоде с 12-й жертвой необходимо было докладывать в областное УВД, в Алма-Ату и Москву. Каждый день высшее начальство обрывало телефоны, интересуясь ходом расследования и спрашивая, какая практическая помощь нужна.
Через несколько часов Шаканов докладывал первому секретарю Ермаковского горкома партии Аркадию Малышкину, который, выслушав его сообщение, сокрушенно сказал:
Картина неважная. Только-только успели с одним разобраться, теперь еще какой-то маньяк завелся. В городе очень неспокойно. люди боятся по вечерам из дома выходить. Рабочие на ферросплавном заводе готовы остановить смены из-за этих преступлений. В очередях только и говорят, что милиция даром хлеб ест. Не хватало еще, чтобы люди вышли на демонстрацию из-за того, что ваши работники никак не могут поймать преступника. Или преступников. Если в первом деле только два эпизода было, то здесь уже 12! А последнее еще и с убийством. А вы все ищете, ищете...Все прятали глаза. В верхах напряжение было не меньше. За отсутствие существенных результатов досталось всем: и заместителю начальника областного УВД Ивану Леляку, и начальнику УУР МВД Казахской ССР Константину Бесперстову, и работникам областной прокуратуры Эдуарду Гращенкову и Валентину Ломаеву. Все понимали, что оставался только один выход: включиться в расследование с еще большей энергией.
Давайте еще раз изучим документы, – сказал Шаканов коллегам. – И заново перечитаем показания потерпевших по делу второго насильника. Сориентируемся на детскую память и выберем мелочи, которые замечают только дети.Шаканову предстоял непростой разговор с родителями убитой девочки. Но никакие слова не способны вернуть малышку к жизни. И в те минуты казалось, что сами оперативники были наполовину мертвы. А тут еще и затянувшееся следствие, и насильник, который все еще на свободе…
Когда родители девочки ушли, Шаканов еще долго молчал, глядя перед собой. Словно время остановилось, и нет ни чувств, ни желаний, ни тревог, ничего. Но вдруг милиционер оживился, взгляд его метался по комнате, он пытался ухватиться за только что пришедшую в голову мысль. Сыщик бросился к кипе папок, из которой достал одну, открыл ее, судорожно перебирая листы бумаги, и остановился на одном из них. Достал его и замер, пристально вглядываясь. Это был детский рисунок, на котором простым карандашом ребенок изобразил маленького и большого человечков. У большого рубашка была зачерчена полосками, а ботинки закрашены так, что на них выделялись белые пятна.
– Бог ты мой! – шепотом ахнул Шаканов. – Да ведь девочка нарисовала себя и насильника!
Уже через несколько минут Кондрат Шаканов обратился к собравшимся в кабинете оперативникам:
Коллеги, зацепка нашлась! – и показал рисунок, найденный в деле. – Как вы помните, ни в одном из 11 случаев нам не удалось составить фоторобот, потому что дети по-разному описывали преступника. Но одежда…Листок с детским рисунком пошел по рукам. Оперативники рассматривали его со всех сторон, но, кажется, не улавливали до конца ход мыслей своего начальника.
– Ну как же вы не видите? Девочка описала одежду. Полосатая рубашка, вон даже воротник особенный, как у свитера…
– А-а-а, водолазка в полоску! – озарила кого-то догадка. – И черные туфли с белыми вставками! Точно такие же продавались в местном универмаге!
– Совершенно верно! Остается выяснить у продавцов, кто в марте покупал такую Обувь и водолазку. И еще раз опросить свидетелей.
Вскоре показания работников торговли лежали у Шаканова на столе. Догадки подтвердились. Случайные свидетели подтверждали, что практически во всех случаях неподалеку от места преступления видели мужчину, на котором были черные туфли с белым клином и водолазка с черными полосами. Работники универмага смогли припомнить покупателя и дали некоторые приметы: рост, черты лица, цвет волос и глаз. Имея на руках такие данные, вычислить подозреваемого в небольшом городке было довольно просто. Но за чрезмерной активностью милиционеров наблюдал и сам насильник, который не мог не заметить усиленные патрули на улицах, запертые на замок двери подвалов и участковых, обходящих дом за домом. Маньяк взял паузу.
Сыщики, которые понимали, что практически вышли на финишную прямую, поиски не прекращали ни на час. Задействованы были все возможные силы личного состава УВД. И вот, кажется, срослось. В одном из донесений от информаторов сообщалось, что по улице Строительной живет некий Николай Макаров. Он соответствует приметам, составленным на основе показаний свидетелей и работников универмага. К тому же имеет две судимости. А в беседе со своим знакомым Макаров как-то признался, что опасается за собственную жизнь. Ведь за то, что он сделал, грозит «вышка». Оперативники вышли на этого знакомого, еще раз перепроверили поступившую информацию, нашли у него фотографию Макарова и на время проведения операции изолировали, чтобы тот не успел предупредить своего приятеля.
Пока Макаров прикидывал собственные шансы остаться незамеченным, сыщики собирали информацию об объекте. За домом, в котором Макаров жил вместе с матерью и братом, было установлено круглосуточное наружное наблюдение. Стало известно, что у подозреваемого при себе обрез и три десятка патронов. С оружием он практически не расстается, и если вдруг задержание пойдет не по плану, жизни милиционеров могут оказаться под угрозой. Поэтому очень важно было учесть все до мелочей, просчитать все сценарии и возможные варианты событий.
Шаканов понимал, что операция входит в решающую стадию и очень важно взять Макарова живым. По сообщениям «наружки», подозреваемый из дома выходил крайне редко. Видимо, почувствовал, что сыщики уже близко. Нужно было как-то выманить его на улицу, и тут пришла идея договориться с работниками местного почтового отделения. Суть плана заключалась в том, чтобы послать Макарову извещение о денежном переводе, который ему якобы оставил неизвестный отправитель. Возможно, в тот момент он понимал, что финансовой помощи ждать неоткуда, но надежда на то, что это не ошибка, все же взяла свое. Вскоре Макаров вышел из дома.
Как только он появился на улице, его уже «вели» оперативники. Макаров постоянно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, следят за ним или нет, но мысль о скором обогащении убаюкивала бдительность. Открыв входную дверь почтового отделения, он на пару секунд замер, осматривая полупустое помещение. Потом осторожно подошел к окошку, показал девушке паспорт и корешок извещения на его имя. В ответ получил бланк, который необходимо было заполнить, чтобы оформить получение денежного перевода. Макаров уселся за небольшой столик, расположенный напротив входа. Старательно выводя ручкой свою фамилию на небольшом клочке бумаги, он упустил момент, когда в операционный зал ворвались сотрудники милиции. От неожиданности Макаров даже выронил обрез. Несколько секунд, и подозреваемый уже упирался лицом в стол, а на руках его, заведенных за спину, защелкнулись наручники. Придя в себя, он неожиданно взвыл, как дикое животное, угодившее в капкан.
Еще до того как информация о задержании попала на страницы газет, весть о пойманном маньяке стремительно разлетелась по Ермаку. Телефон в кабинете Шаканова не умолкал – звонили горожане, чтобы убедиться в поимке маньяка, на протяжении нескольких месяцев терроризировавшего весь город, а также чтобы просто поблагодарить.
Успешное завершение операции не отменяло расследование грабежей и разбойных нападений, но облегчение почувствовал весь Ермак. Макаров давал признательные показания.
В камере следственного изолятора уже сидел Николай Лысенко. Его приговорили к исключительной мере наказания – расстрелу. Говорят, что на смертном одре не бывает атеистов, поэтому он, взывая к милосердию, рассылал кассационные жалобы и просьбы о помиловании во все инстанции, но отовсюду приходил один и тот же ответ. Когда он узнал, что в тюрьме содержится Макаров, то сумел передать ему записку, в которой просил взять на себя и те два изнасилования несовершеннолетних, совершенных им, Лысенко. И Макаров, понимая, что от неминуемой участи ему уже не уйти, решил напоследок спасти своего «товарища», заявив, что первых двух маленьких девочек тоже изнасиловал он. Но областная прокуратура в ходе расследования вновь проверила все факты и в очередной раз отказала Лысенко в помиловании. Узнав об этом, Лысенко готов был лезть на стену. Через год мир был избавлен от этого подонка…
Николай Макаров перед судом предстал позднее. Невозможно описать, что творилось в зале судебных заседаний и у входа в здание, когда из изолятора на процесс привозили подсудимого.
Суд над Макаровым проходил тяжело, – вспоминал потом полковник Кондрат Шаканов. – Длился он не один день. Нам приходилось охранять самого подсудимого, чтобы не свершился самосуд. Уж очень много было желающих задушить его собственными руками. Но в итоге суд, как и ожидалось, вынес тот же приговор, что выносил ранее Николаю Лысенко, – расстрел. И вскоре его привели в исполнение.
