Зоиньки в нашей жизни

Я была девочкой не тихой, но неуклюжей с дырявыми руками.
Моя бабушка, будучи недовольна мной, сердито говорила:
- В институт благородных девиц тебя не примут!
Когда человеку говорят, что его куда-то и не позовут, и не пустят - обидно. И мне в этот самый институт захотелось прям до смерти. Тем более, я поняла, учат там не просто на врача или Учителя, а на благородную девицу. То бишь пышные юбки, высокие прически, кружевная мантилья и игра на лютне – так мне это представлялось. Я понятия не имела, что такое мантилья и на чем ее носят, слабо представляла, как выглядит лютня, но уж больно слова красивые.

Я спросила, а кого туда, в благородные девицы, могут взять. Ну чтоб знать критерии и ориентиры. Оказалось – Зоиньку.
К бабушке захаживала на чашку кофе ее приятельница, величественная усатая старуха Козина со своей внучкой, отмытой до блеска противной девчонкой моего возраста, которую постоянно ставили мне в пример.
У Зоиньки никогда не выплеталась лента из косы. Зоинька никогда ничего не опрокидывала, не разбивала и не разливала. И платьица у нее были такие – пятногрязеотталкивающие. Зоинька пила чай, не издавая неприличные, но интересные присербывательные звуки. Зоинька всегда слушалась бабушку и ничего без бабушкиного разрешения не делала.

Господь бог специально создает таких девочек, чтоб все остальные глянули на этот кладезь добродетелей, осознали невозможность достижения заоблачных морально-поведенческих высот, махнули рукой и жили бы себе дальше в свое удовольствие, не заморачиваясь.

Но в детстве я этого не знала.
- Ангел, невинный ангел! - говорила старуха Козина о Зоиньке и смотрела на меня с жалостью.
- Зоинька, ты как будешь в школе учиться? – спрашивала Козина внучку.
- На пятерочки, - отвечала скромная Зоинька, сильно пихала меня под столом ногой и тоненько вскрикивала: - Бабушечка, скажите ей, чтоб не пихалась!
- А с твоей, Дуня, что будет – и не скажу, - сочувствовала старуха Козина моей бабушке и резюмировала : - Не всем же быть тихим и и спокойными.
При этом я читала лет с четырех, а Зоинька в полные шесть не все буквы знала.

Зоиньку я терпеть не могла, а вот в благородные девицы очень хотелось. Во время одного из козинских визитов нас услали в сад.
- Знаешь слово на букву «ж»? – спросила меня Зоинька. Видно, эту букву она таки выучила.
- Знаю, - честно сказала я. Еще бы мне не знать: в доме жили старшие двоюродные сестры и брат.
- А вот и не знаешь! Скажи, если знаешь!
Ну я и сказала. И эта мымра малолетняя заорала в открытое по случаю жары окно:
- Ваша Наташа плохое слово на букву «ж» сказала!
От возмущения я плюнула ей на платье.
Зоинька перешла на визг:
- И плювается!
Меня спросили, правда ли это, я ответила, что да, и была отправлена в угол. И объяснений моих никто слушать не захотел, потому как Зоинька, ангел невинный, была в авторитете.
Я стояла, уткнувшись носом в стену, вынашивала страшные планы ужасной мести всему козинскому семейству и мечтала. Вот выезжаю я в карете из замка, вся такая взрослая, в кружевной мантилье, с лютней, а навстречу мне ковыляет зачуханная Зоинька.
Или сижу я на затененной террасе все того же замка, наигрываю на лютне, а внизу, у подъемного моста нечесанная и сопливая Зоинька просится в замок, куда ее, конечно же, никто и никогда не пустит.
А потом до меня дошло, неважно, где ты находишься - в замке или снаружи, главное, чтоб Зоинька была по другую сторону крепостной стены.
Это и к взрослым зоинькам относится. Наталья Волнистая